Дежавю - Страница 15

Впрочем, одно применение личным ЭВМ в Союзе все же нашлось. Теперь среди высшей номенклатуры вошло в моду иметь в доме, наряду с прочими атрибутами вседозволенности (вроде книг Солженицына и Набокова, или видеокассет Бертолуччи) еще и новенькие, добытые за границей по линии ПГУ «Макинтоши», а их чада и домочадцы предавались суперэлитарному, недоступному никому из смердов развлечению — «электронным играм»; тем самым, что вышеозначенные гладкомордые международники, гневно супя брови, именовали не иначе как «новейший электронный наркотик, созданный американскими наследниками нацистского доктора Хасса для оболванивания трудящихся масс».

Виктор электронную игру видел однажды в жизни, и никакого впечатления она на него не произвела — игра в солдатиков, только не в настоящих, а нарисованных, вроде мультфильма; что в этом занятии могут находить люди, вышедшие из дошкольного возраста, он решительно не понимал. Отдельную пикантность ситуации придавало то обстоятельство, что в этих американских игрушках крошили в капусту именно Советскую армию (а кого ж еще?), так что магнитные носители с этими играми быстренько приравняли к «киноматериалам антисоветского содержания» (3 года — хранение, 7 лет — демонстрация); а поскольку играла в эти игрушки исключительно элита (причем того уровня, глядя на который голову приходилось задирать так, что шапка сваливалась — в том числе и любая фуражка с синим гэбэшным околышем), ситуация складывалась вполне сюрреалистическая.

…Они оказались рядышком при одной из последовательных ротаций народа за столом — кто курить, кто звонить. Аспирантку звали Алиса, она была ослепительно-рыжеволоса, трогательно-веснушчата и изумительно-зеленоглаза. Красивой (объективно говоря) ее назвать было трудно, однако Виктор давно уже вышел из того возраста, когда девушек оценивают по степени безупречности профиля и длине ног. Как в той загадке: «Маленькая, черная, сморщенная, не у всякой женщины есть? — Изюминка!»; так вот, с изюминками у Алисы был полный порядок — хватило бы на кекс величиною с велосипедное колесо.

Она закончила ту же физматшколу, что некогда заканчивал он — и это давало повод обменяться ностальгическими историями типа «А вот в наше время…»; всерьез занималась горным туризмом — что позволяло со знанием дела обсудить с ней «способы заточки мечей», практикуемые на сыртах Тянь-Шаня и в гольцах Верхоянского хребта; словом, увести беседу в область галантной и занимательной светской болтовни проблемы не составляло — только это было очевидным образом не нужно ни ему, ни ей. Ибо он вдруг почувствовал с ошеломляющей ясностью, что впервые с той поры, как… ладно… так вот — он, наконец, встретил человека, с которым ему было бы очень хорошо молчать. Дуэтом.

— Алиса, можно задать вам нескромный вопрос?

Эх, «вылепил же господь игрушку — женские глаза»…

— Можно. И даже нужно!

— Скажите, вы читали «1984»?

И тут она на миг растерялась — ибо ждала явно не этого.

— Разумеется, читала… Это некий тест?

— Да, в некотором роде, — улыбнулся он; улыбка вышла кривоватой. — Я просто пытаюсь оценить на ощупь глубину generation gap…

— Ну, тогда я предвосхищу следующий вопрос old-timer'а: ничего общего между ангсоцем и той помойкой, что нас окружает, нету.

— Вопрос вы не угадали, но это ладно; а в чем же наше отличие?

— В самом главном: мы если хотим, то можем. Все прочее — производно.

— Мы — в каком смысле?

— А вот это уже действительно generation gap, — улыбнулась она. — Мы — это именно мы, и никаким расширительным толкованиям оно не подлежит. Я достаточно ясно выразилась?..

6

Айвен обернулся и бросил прощальный взгляд на обомшелый каменистый склон с пещерой Золотого Дракона; тот ведь при расставании сказал: «Я дам знать, когда в ты мне понадобишься» — значит, надо запоминать дорогу, на будущее… И лишь отмахав где-то с полмили (Локкар с Итурбэ сразу взяли такой темп, что только держись), он внезапно сообразил: тропинка!.. тропинка, что ведет ко входу в пещеру! Она была хорошо натоптанной и даже не заросла травой — значит, ей пользуются регулярно… Что бы это значило, а?

7

Окна однокомнатной Алисиной «хрущевки» глядели на юго-восток, в сторону Битцевского лесопарка, так что утреннее солнце вовсю заливало комнату штору они вчера, естественно, не задернули… Первый солнечный день за Бог знает сколько времени — что ж, даже символично… И тут он внезапно расхохотался: о черт, да ведь сегодня же 7 ноября! По неуклонной советской традиции тучи над Москвой в этот день «разгоняют», распыляя с самолетов йодистое серебро; воистину, «Прошла зима, настало лето — спасибо Партии за это»…

Выпорхнувшая уже из-под душа Алиса колдовала на кухне. Виктор чуть приподнялся на локте (в границах выполняемой им команды «Лежать!») и принюхался: да, сомневаться не приходилось…

— Алиса! Ты это правда, что ль — насчет «кофе в постель»?

— С такими вещами не шутят, sweety!

— Да ты обалдела, подруга… Не вздумай! Я вообще пью чай, честное слово!

Кофе в московских магазинах не было уже года полтора, про всю остальную страну и говорить нечего; то, что выдавали временами в заказах, имело к кофе такое же примерно отношение, как Олимпиада-80 — к намеченному ранее на ту же дату коммунизму. Если девочка и вправду кофеманка (а кто еще его пьет по нынешнему времени?), баночка обходится ей в треть аспирантской стипендии. Вот ч-черт…

Алиса, одетая в туго перепоясанный халатик, появилась уже в дверях с подносом, деловито сообщив: